Конституционное право на квалифицированную юридическую помощь гарантируется каждому и возведено в разряд абсолютных прав, не подлежащих ограничению. Однако на практике возможности профессиональных защитников зачастую ограничиваются. Из-за этого затрудняется, а порой становится невозможной защита нарушенных прав граждан. Поэтому без защиты прав профессиональных защитников невозможна полноценная защита всех остальных гарантированных Конституцией прав человека.
За тридцать один год работы Конституционный Суд определил некоторые ключевые элементы права на квалифицированную юридическую помощь. Этому способствовали принятие новых процессуальных кодексов, укрепление адвокатского сообщества, развитие информационных технологий и понимание ценности личных прав и свобод. Например, из практики Суда следуют не поименованные в законе права адвоката присутствовать в помещении, где проводится обыск, знакомиться с материалами, которые были добыты с участием подозреваемого до признания его подозреваемым, быть допущенным к доверителю без разрешения начальника следственного изолятора
Ключевые правовые позиции Конституционного Суда о том, с какого момента у человека возникает право на доступ к получению помощи адвоката, изложены в Постановлении от 27 июня 2000 года № 11-П, а также в определениях от 20 декабря 2005 года № 473-О, от 15 ноября 2007 года № 924-О-О и от 9 февраля 2016 года № 214-О.
Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 11-П положения статьи 41 УПК РФСФР были признаны не соответствующими Конституции, поскольку они предоставляли подозреваемому лицу пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Свою позицию Суд мотивировал тем, что Конституция не связывает право на получение помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а конституционное право пользоваться помощью адвоката возникает с того момента, когда ограничение прав лица становится реальным. По мнению Суда, необходимость в правовой помощи возникает в силу одного лишь того обстоятельства, что конституционные права ограничены независимо от документального оформления такого ограничения.
«Удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность», представляют собой примеры вмешательств в осуществление конституционных прав. Так как в правовом государстве недопустима ситуация произвольного усмотрения должностных лиц, реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) не должна быть поставлена в зависимость от усмотрения государственных органов.
В отношении части 2 статьи 51 УПК РСФСР, использовавшейся на практике для отказа адвокатам в ознакомлении с материалами дела до окончания следствия, Конституционный Суд дал общеобязательное толкование. Суд указал, что данная норма не должна применяться для ограничения права защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведённых с участием подзащитного до признания его подозреваемым. Кроме того, не должно быть ограничено право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения в любом объёме. Отказ защитнику в ознакомлении с материалами следствия, которые были добыты с участием подозреваемого до признания его подозреваемым, не имеет разумного основания и не может быть оправдан интересами следствия.
Хотя часть 1 статьи 47 УПК РСФСР была признана не соответствующей Конституции, до того, как УПК РСФСР утратил силу, не были внесены какие-либо законодательные изменения для исполнения этого решения. Законодательство было приведено в соответствие с разъяснениями Конституционного Суда уже после ратификации Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Так, согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона от 20 марта 2001 года № 26-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод», защитник допускается к участию в деле с начала осуществления действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления.
Заявитель жалобы не обращался в суды общей юрисдикции для пересмотра дела. Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 11-П руководствовался Верховный Суд, в частности, в определениях от 30 марта 2004 года № 4-о04-41 и 20 июня 2005 года № 45-Д05-9. Он подчеркнул, что позиция, выраженная в данном постановлении, в полной мере распространяется на отношения, регулируемые статьями 123 и 402 УПК РФ.
В дальнейшем позиция Конституционного Суда о том, что конституционные права, включая право на получение квалифицированной юридической помощи адвоката (защитника), гарантируются независимо от формального процессуального статуса лица, транслировались в определениях от 20 декабря 2005 года № 473-О, от 15 ноября 2007 года № 924-О-О и от 9 февраля 2016 года № 214-О. Предметами нормоконтроля в указанных определениях выступали Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (пункт 1 части 1 статьи 6), УПК РФ (пункт 13 части 4 статьи 47, пункт 1 части 2 статьи 75, часть 1 статьи 285), Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (часть 4 статьи 29.6).
В Определении от 15 ноября 2007 года № 924-О-О Конституционный Суд указывал, что не может служить основанием для отказа лицу в удовлетворении ходатайства о предоставлении ему защитника то обстоятельство, что проводимые с его участием действия осуществлялись как оперативно-разыскные, а не как уголовно-процессуальные, то есть Суд конкретизировал позицию, изложенную ранее в постановлении. Кроме того, он обратил внимание на то, что зависимость прав только от формального статуса, но не от фактической необходимости в правовой помощи умаляет достоинство личности, которое является основой признания и уважения её прав и свобод.
В Определении от 9 февраля 2016 года № 214-О Конституционный Суд распространил действие позиций о праве на квалифицированную юридическую помощь на производство по делам об административных правонарушениях, подчёркивая, что это особенно касается тех случаев, когда привлечение лица к административной ответственности сопряжено с такой степенью реального вторжения в его права и свободы, которая сопоставима с мерами уголовно-правового воздействия. Позиции Конституционного Суда, выраженные в данном определении, использовались в судебной практике в качестве одного из оснований для отмены решения нижестоящего суда или административной комиссии. Например, Советский районный суд города Красноярска в Решении от 4 июня 2019 года № 12-324/2019 отменил решение нижестоящего суда. Похожим образом поступил Волгоградский областной суд в Решении от 27 ноября 2018 года по делу № 07-1459/2018, а также Приморский краевой суд в Решении от 22 октября 2018 года по делу № 12-538/2018.Несмотря на прогрессивный подход Конституционного Суда к данному вопросу, примеры правоприменительной практики, в которой суды общей юрисдикции дисквалифицируют результаты процессуальных действий, проведённых в отсутствие защитника, составляют единичные случаи. Сохраняется практика, при которой правоохранители запрещают защитникам присутствовать при проведении оперативно-разыскных мероприятий в отношении их доверителей, ссылаясь на то, что решение о допуске защитника не принималось. Проблема заключается не только в прямом игнорировании решений Суда, но и в отсутствии должной конкретизации в законах, в особенности в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности». Иными словами, при изменении законов, регулирующих отношения, для участия в которых требуется помощь адвоката, очень редко учитываются позиции Конституционного Суда, которые существуют уже более двадцати лет.
За тридцать один год работы Конституционный Суд определил некоторые ключевые элементы права на квалифицированную юридическую помощь. Этому способствовали принятие новых процессуальных кодексов, укрепление адвокатского сообщества, развитие информационных технологий и понимание ценности личных прав и свобод. Например, из практики Суда следуют не поименованные в законе права адвоката присутствовать в помещении, где проводится обыск, знакомиться с материалами, которые были добыты с участием подозреваемого до признания его подозреваемым, быть допущенным к доверителю без разрешения начальника следственного изолятора
Ключевые правовые позиции Конституционного Суда о том, с какого момента у человека возникает право на доступ к получению помощи адвоката, изложены в Постановлении от 27 июня 2000 года № 11-П, а также в определениях от 20 декабря 2005 года № 473-О, от 15 ноября 2007 года № 924-О-О и от 9 февраля 2016 года № 214-О.
Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 11-П положения статьи 41 УПК РФСФР были признаны не соответствующими Конституции, поскольку они предоставляли подозреваемому лицу пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу. Свою позицию Суд мотивировал тем, что Конституция не связывает право на получение помощи адвоката (защитника) с формальным признанием лица подозреваемым либо обвиняемым, а конституционное право пользоваться помощью адвоката возникает с того момента, когда ограничение прав лица становится реальным. По мнению Суда, необходимость в правовой помощи возникает в силу одного лишь того обстоятельства, что конституционные права ограничены независимо от документального оформления такого ограничения.
«Удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность», представляют собой примеры вмешательств в осуществление конституционных прав. Так как в правовом государстве недопустима ситуация произвольного усмотрения должностных лиц, реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) не должна быть поставлена в зависимость от усмотрения государственных органов.
В отношении части 2 статьи 51 УПК РСФСР, использовавшейся на практике для отказа адвокатам в ознакомлении с материалами дела до окончания следствия, Конституционный Суд дал общеобязательное толкование. Суд указал, что данная норма не должна применяться для ограничения права защитника до окончания расследования по уголовному делу знакомиться с протоколами следственных действий, произведённых с участием подзащитного до признания его подозреваемым. Кроме того, не должно быть ограничено право выписывать из материалов, с которыми защитник был ознакомлен, любые сведения в любом объёме. Отказ защитнику в ознакомлении с материалами следствия, которые были добыты с участием подозреваемого до признания его подозреваемым, не имеет разумного основания и не может быть оправдан интересами следствия.
Хотя часть 1 статьи 47 УПК РСФСР была признана не соответствующей Конституции, до того, как УПК РСФСР утратил силу, не были внесены какие-либо законодательные изменения для исполнения этого решения. Законодательство было приведено в соответствие с разъяснениями Конституционного Суда уже после ратификации Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Так, согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона от 20 марта 2001 года № 26-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод», защитник допускается к участию в деле с начала осуществления действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления.
Заявитель жалобы не обращался в суды общей юрисдикции для пересмотра дела. Постановлением Конституционного Суда от 27 июня 2000 года № 11-П руководствовался Верховный Суд, в частности, в определениях от 30 марта 2004 года № 4-о04-41 и 20 июня 2005 года № 45-Д05-9. Он подчеркнул, что позиция, выраженная в данном постановлении, в полной мере распространяется на отношения, регулируемые статьями 123 и 402 УПК РФ.
В дальнейшем позиция Конституционного Суда о том, что конституционные права, включая право на получение квалифицированной юридической помощи адвоката (защитника), гарантируются независимо от формального процессуального статуса лица, транслировались в определениях от 20 декабря 2005 года № 473-О, от 15 ноября 2007 года № 924-О-О и от 9 февраля 2016 года № 214-О. Предметами нормоконтроля в указанных определениях выступали Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» (пункт 1 части 1 статьи 6), УПК РФ (пункт 13 части 4 статьи 47, пункт 1 части 2 статьи 75, часть 1 статьи 285), Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (часть 4 статьи 29.6).
В Определении от 15 ноября 2007 года № 924-О-О Конституционный Суд указывал, что не может служить основанием для отказа лицу в удовлетворении ходатайства о предоставлении ему защитника то обстоятельство, что проводимые с его участием действия осуществлялись как оперативно-разыскные, а не как уголовно-процессуальные, то есть Суд конкретизировал позицию, изложенную ранее в постановлении. Кроме того, он обратил внимание на то, что зависимость прав только от формального статуса, но не от фактической необходимости в правовой помощи умаляет достоинство личности, которое является основой признания и уважения её прав и свобод.
В Определении от 9 февраля 2016 года № 214-О Конституционный Суд распространил действие позиций о праве на квалифицированную юридическую помощь на производство по делам об административных правонарушениях, подчёркивая, что это особенно касается тех случаев, когда привлечение лица к административной ответственности сопряжено с такой степенью реального вторжения в его права и свободы, которая сопоставима с мерами уголовно-правового воздействия. Позиции Конституционного Суда, выраженные в данном определении, использовались в судебной практике в качестве одного из оснований для отмены решения нижестоящего суда или административной комиссии. Например, Советский районный суд города Красноярска в Решении от 4 июня 2019 года № 12-324/2019 отменил решение нижестоящего суда. Похожим образом поступил Волгоградский областной суд в Решении от 27 ноября 2018 года по делу № 07-1459/2018, а также Приморский краевой суд в Решении от 22 октября 2018 года по делу № 12-538/2018.Несмотря на прогрессивный подход Конституционного Суда к данному вопросу, примеры правоприменительной практики, в которой суды общей юрисдикции дисквалифицируют результаты процессуальных действий, проведённых в отсутствие защитника, составляют единичные случаи. Сохраняется практика, при которой правоохранители запрещают защитникам присутствовать при проведении оперативно-разыскных мероприятий в отношении их доверителей, ссылаясь на то, что решение о допуске защитника не принималось. Проблема заключается не только в прямом игнорировании решений Суда, но и в отсутствии должной конкретизации в законах, в особенности в Федеральном законе «Об оперативно-розыскной деятельности». Иными словами, при изменении законов, регулирующих отношения, для участия в которых требуется помощь адвоката, очень редко учитываются позиции Конституционного Суда, которые существуют уже более двадцати лет.